О СВЕЧКАХ, «МЕРСЕДЕСАХ» И ЦЕРКОВНОМ БОГАТСТВЕ
«Церковь покупает свечки дешево, а продает их не по себестоимости, а в разы дороже! Где справедливость?! Какой у них, у церковников этих, навар-то получается, а?! И на что они его, интересно, тратят? На «мерседесы» для попов, понятно. И вообще, РПЦ — это финансовая компания, целью которой является отъем денег у бедного населения. Для этого и все проповеди о нестяжательстве. А сами-то — ишь как живут хорошо!» — такое мнение приходится слышать, увы, нередко. Мы не любим, когда пытаются заглянуть в наш карман, но зачастую не прочь взять на себя роль налогового инспектора в отношении других. И Церкви мы уделяем повышенное внимание — не в смысле следования учению Христа, которое она проповедует, а в смысле учета доходов-расходов. Честно говоря, «попы на “мерседесах”» — тема избитая. Ну, нет в мире столько «мерседесов», чтобы все наши священники на них ездили! Тем не менее строгий обыватель тянет дальше эту песню.
О том, откуда же у Церкви деньги, на что они тратятся, мы попросили рассказатьсвященника Александра Лебедева, настоятеля храма Покрова Пресвятой Богородицы (на Торгу) Вологды. Для интересующихся добавим, что сам священник ездил на службу на мотороллере — до тех пор, пока его не украли. Пришлось купить «форд» для общины.
— Церковь живет на пожертвования — это общее место, и это знают все. Поэтому ко всем денежным средствам, передаваемым Церкви, нужно относиться именно как к пожертвованиям, то есть — бескорыстно передаваемым. Никто не принуждает человека вносить пожертвования: пожалуйста, заходи в храм, молись, исповедуйся, причащайся, не тратя ни копейки своих денег. И ни один священник не вправе отказаться безвозмездно совершить любое священнодействие. Однако этому священнику нужно есть и пить, храм, в котором совершаются службы, нужно ремонтировать и содержать. Люди это понимают и вносят пожертвования на храм.
Одни бескорыстно жертвуют, другие бескорыстно священнодействуют — так в идеале, и такой идеал осуществим при одном условии — церковной десятине. Пусть каждый православный человек отдает часть своих доходов Церкви — и она вполне может жить, развивать свои социальные инициативы, весьма широко заниматься благотворительностью и раздавать свечки налево и направо каждому нуждающемуся. Может быть, когда-нибудь церковно-общественные отношения и придут к такой норме, пока же мы имеем то, что имеем. Практику фиксированных пожертвований.
Вообще «таксы» за исполнение треб, то есть богослужений по просьбе, по потребности людей (крещение, отпевание и т.д.), — это не церковное установление. В практику Русской Православной Церкви они были введены при Екатерине I. Это было частью весьма широкой компании секуляризации, когда государство отнимало церковные земли, вводило различные штаты содержания храмов и монастырей… За всеми этими мероприятиями просвечивает явное желание контролировать церковные доходы. Единожды поставленная в такое неудобное положение, Церковь не смогла от него освободиться до сих пор.
Сегодня государство не принуждает Церковь устанавливать определенный размер пожертвования, но роль ограничителя в деле возвращения к «ненормированному пожертвованию» играет неизжитая расцерковленность нашего народа. Вот один жизненный пример на эту тему. Некий священник решил предлагать в своем храме свечи не за «таксу», а за добровольный вклад: положил свечи, а рядом поставил ящик для пожертвований. На следующий же день свечей не стало, потому что по поселку прошел слух, что в храме свечи бесплатно раздают, и все поспешили запастись впрок. Вот каков духовный уровень большинства «верующих» людей. Так что Церковь всегда готова вернуться к нормальным отношениям пожертвования, а наше расцерковленное общество пока что нет.
О богатстве священников можно сказать следующее: священник живет так, как живет его паства. Если священник служит в столице и в храм его ходят банкиры — это один уровень пожертвований и, соответственно, доходов священника, а если храм сельский — то совершенно другой. А теперь ответьте на вопрос: большая часть людей в нашей стране сейчас живет богато или бедно? Вот ровно так же живут священники. Что-то не наблюдается вокруг храмов желающих в них поработать на постоянной основе, и это вполне объяснимо весьма скромным уровнем заработной платы. И священник в этом смысле не исключение.
— А на что Церковь тратит деньги?
— На этот вопрос могу ответить как настоятель одного из городских храмов. Более половины наших расходов — это выплата заработной платы работникам храма (и всех сопутствующих этому налогов). Да, Церковь платит налоги государству, кормит его. Треть расходов — различные приобретения: те самые «свечки», а также иконы, литература, которые впоследствии предлагаются к распространению при сборе пожертвований. Значительный кусок церковного бюджета — это оплата коммунальных услуг, далее — сопоставимые с этим «куском» затраты по содержанию благотворительной трапезной и кроме того — воскресной школы. Добавьте сюда необходимые ремонты, поддержание в порядке коммуникационных сетей, канцелярские и прочие расходы, и вы увидите, что церковные деньги как вода в песок уходят. Кроме того — благотворительность и взносы на общецерковные нужды. Найти в церковном бюджете брешь размером со стоимость «мерседеса» — из области малонаучной фантастики. Во всяком случае, применительно к моему — центральному городскому храму.
Богатство Церкви — это миф. В свое время мне приходилось слышать о том, что для разорения Русской Православной Церкви достаточно предпринять только одну меру — передать на ее баланс содержание храма Христа Спасителя в Москве. (Весь комплекс храма — собственность города Москвы; правительство города распоряжается и получает доход от эксплуатации некоторых коммерческих компонентов комплекса.) Затраты по его содержанию сопоставимы с размером общецерковного бюджета! А теперь скажите: велик ли и огромен ли этот бюджет?
Церковь бедна, и бедна настолько, что более 90 процентов когда-то принадлежавших ей зданий представляют собой руины, вернуть и восстановить которые Церковь сейчас не в силах. Церковь только-только приходит в себя после страшных лет безбожия, которые буквально обескровили ее, она пытается встать на ноги. Большая часть священников и церковного народа — самоотверженные и бескорыстные люди. Другие вряд ли приживутся на церковной почве. Да, может и священник оказаться недостойным своего сана, но ведь и среди апостолов был Иуда, не по нему же мы оцениваем нравственный уровень апостолов! Вот и я предлагаю судить о священстве не по статьям в желтой прессе, а по реальным и, слава Богу, немалочисленным примерам простых русских батюшек, в которых соединяются добродушие, нестяжательность, самоотверженность, зачастую — бесстрашие и многое другое, что позволяет народу говорить о священстве как об особых людях и предъявлять батюшкам особо высокие нравственные требования.